Правила жизни Мэрил Стрип

Родители с детства говорили мне, что я прекрасна, а вот тетя Джейн полюбила меня, когда я уже выросла, — она утверждала, что я была ужасно некрасивым ребенком, к тому же очень любила командовать.

Когда я была школьницей, каждое воскресенье перед учебной неделей я готовила себе одежду на пять дней вперед — так, чтобы ничего не повторялось. Похоже на патологию, но это ровно то, что я делала.

Мой отец собирал пластинки Барбары Стрейзанд. Когда мне было 16 лет, я приходила домой из школы, ставила иx и пела вместе со Стрейзанд. Я знала каждую песню, каждый вдох и выдох, каждую элизию.

Маленьким девочкам очень важно, как они выглядят, и женщинам важно, особенно тем, кто снимаются в кино. Ведь не так много ролей для Спенсера Трейси в женском обличье, если вы понимаете, о чем я.

В молодости я оказалась в машине с одним идиотом, который гнал со скоростью 120 миль в час. Я могла сказать: «Эй, Джером, остановись, мне страшно». Но я промолчала. Так часто бывает в жизни. Тебе страшно до смерти, но ты молчишь.

Мне то нравится готовить, то — нет. Бывает, начинаю готовить, а потом все смываю в унитаз со словами: «Сегодня у нас пицца».

Я далеко не всегда счастлива, просто на публике и перед журналистами всегда выгляжу счастливой. Но я бываю ужасно ворчливой, спросите мужа.

Я — поклонница Софи Лорен, и мой муж тоже. С теx пор как он увидел ее выходящей из моря, он так и не пришел в себя.

У меня нет любимого режиссера, так же, как у меня нет любимого цвета или любимого блюда. Мне все нравится.

Мне бы очень хотелось, чтобы Мартину Скорсезе когда-нибудь понадобились женские персонажи. Но мне кажется, я умру раньше, чем это случится.

Кое-что в жизни знаменитости мне нравится. Например, Нью-Йорк кажется маленьким городишкой, потому что тебе все улыбаются.

Когда меня поставили на обложку Time, я вообще ничего не почувствовала. У них же 52 обложки в год, их надо кем-то заполнять. Но вот когда фотография моей соседки появилась на обложке The New York Times Magazine — там была статья о работающих мамах, на фотографии соседка целовала своего ребенка, перед тем как пойти на работу, — у меня было ощущение, что я живу рядом со знаменитостью.

Никогда в жизни не покупала билет на свой фильм. Это же очень страшно. А что, если люди будут смеяться над серьезными сценами? А что, если они уснут или будут храпеть на смешном моменте?

Когда мне было сорок, я получила сразу три предложения сыграть ведьму.

Я очень ленивая; но когда у меня есть работа, я собираюсь, потому что я очень боюсь провалов. В общем, все из-за страха.

Недавно я увидела по телевизору «Манхэттен» Вуди Аллена и вспомнила, какой я себе тогда казалась уродиной — толстуха с гигантским носом. Я хотела быть худой, как модели из журналов, но в какой-то момент поняла, что мне не светит, и смирилась.

Удивительно: мне за шестьдесят, а я играю романтические роли в романтических комедиях. Бетт Дэвис, должно быть, в гробу переворачивается.

Бокал вина — это то, что меня всегда выручает.

Если честно, когда я читаю разные интервью, я в глубине души надеюсь, что интервьюируемый выставит себя идиотом.

Мне кажется, я могла бы работать в офисе — мне нравится рутина, говорить всем по утрам привет, пить кофе за столом.

Если у вас есть мозг, его надо использовать.

Гораздо приятнее, когда люди тебе говорят, что в жизни ты выглядишь лучше, чем в кино, а не наоборот.

Нельзя бояться, когда работаешь, иначе ничего не получится.

Любовь, секс и еда — вот то, что делает нас по-настоящему счастливыми. Все очень просто.

Ненавижу, когда меня фотографируют.

Я оxренительно благодарна Богу за то, что до сих пор жива. Многие мои друзья болеют, многие поумирали, а я все еще тут. Мне не на что жаловаться.

У меня все-таки очень длинный нос.