'Как я лежал в психушке' - реальная история (16 фото)
Прикольный фоторассказ как чувак отмазывался от армии!
Читаем и смотрим!
Kashenko пишет:
Итак, все началось с того, что мне исполнилось 20 лет и паспортистки отказались менять паспорт без приписного свидетельства из военкомата или военного билета. Пришлось идти в военкомат, чего я в своей жизни еще ни разу не делал. Там на меня сразу же завели дело и отправили на медкомиссию. Я прошел всех врачей, кроме психиатра.
Психиатр внимательно выслушал мои жалобы на перепады настроения, депрессию, осмотрел порезы на руках и вручил конверт с направлением в ПБ №1 им. Н.А. Алексеева, более известную как Кащенко.
Собрав необходимый инвентарь, я направился в книжный магазин, полагая, что все цифровые устройства у меня отберут и закупился книгами на неделю вперед. Доехав до места, я с воодушевлением перешел порог проходной, получил нужные документы и остался ждать подписи главного врача. Он дважды был на совещании, поэтому времени пошляться по территории больницы было достаточно.
Это административный корпус:
Вход в одно из отделений:
Наверное, летом здесь красиво.
Если кому–то хочется увидеть еще фотографий, то вы можете приехать туда сами и сделать сколько угодно — вход на территорию совершенно свободный.
Итак, врач наконец–то пришел и мое путешествие продолжилось. Необходимый пакет документов с подписью был предоставлен и я остался ждать своей очереди — передо мной был другой парень. «Больше ты отсюда не выйдешь» — сказала ему бочкообразная санитарка, чем настроила меня на позитивный лад. Пришла моя очередь, я подписал бумажку о согласии на госпитализацию, меня обыскали (во всех местах) и посадили в УАЗ вместе с тем парнем. Парень оказался молодым, но очень перспективным алкоголиком, и был тут далеко не в первый раз, что развеяло мои опасения.
Во время всех этих бюрократических процедур, мы немного поговорили с принимавшим меня врачом. Это оказалась довольно жизнерадостная женщина, которая приободрила меня и убедила в том, что «не нужно делать то, что ты собираешься делать». Вобще–то, я не собирался ничего такого делать, но никто не верит человеку с порезами на руках.
А вот и заветная дверь, снятая позже:
Отдали мои вещи и показали кровать, на которой мне предстоит спать всю следующую неделю. Вещи отдали не все — было зачем–то необходимо везти отдельно зубную щетку, пасту и кружку. Кошелек и бумаги остались у врача, а все остальные вещи мне оставили еще при осмотре — включая наушники и зарядное устройство для телефона, чему я был несказанно рад.
Заведующая отделением тоже решила, что я себя порежу, и погрозилась накачать меня разнообразными лекарствами в случае чего. Вобще–то, я люблю эксперименты, но в этот раз решил вести себя тихо, даже не смотря на заманчивое предложение. В конце концов, все дела были закончены и мне предстояла первая ночь в психиатрической больнице.
В первый день ощущения были довольно необычные. Это уже потом понимаешь, что ничего особенного не было, и весь основной контингент — хронические алкоголики с кучей вытекающих отсюда последствий. Кто–то отпиздил жену и она его отправила лечиться, кто–то просто долбоеб. Настоящих психов было немного — я насчитал трех. Судьба решила, что для усиления эффекта я буду спать рядом с самым ебанутым из них — Алешенькой. Впрочем, Алешеньку не нужно опасаться, ведь все что он делает целыми днями — лежит на кровати, перебирает пальцами окружающее пространство, мычит, похрюкивает и пронзительно смотрит в глаза. Остальные двое — Кеша с менингитом, который получил его вместе с красным дипломом МГУ — и отправился на 18 лет в психушку. Он постоянно причесывается перед зеркалом, может ударить человека или кинуть в тебя табуретом. При мне такого не было, но рассказов достаточно. Второй — человек с длинными черными волосами и неестественным, кривым выражением лица. Он мне запомнился лишь потому, что первые два дня мне казалось, что это какой–то металист. Встретившись с ним лицом к лицу и понаблюдав за его походкой я пришел к однозначному выводу — он упоротый наглухо.
По понятным причинам, своих соседей я не фотографировал, да и все остальные снимки делались в стелс режиме, так что особенных откровений не ждите.
Вечер, чтение, чай, gprs, музыка — все как обычно, только интернет без картинок:
Чай нужно брать с собой, потому что даже горячая вода в дефиците, что уж говорить о пакетиках. Шестьдесят человек моментально выпивают воду в любом количестве.
Ну вот и все, первый день медленно подходит к концу и оттуда у меня остались только две аудиозаписи, где санитарка на пару с пациентом поет песню «Ей сегодня идти одной, вдоль по улице ледяной». Качество ужасное, ничего необычного, поэтому лучше вам включить воображение и представить атмосферу, чем тратить 3 минуты на прослушивание хуеты. Уснуть я не мог достаточно долго, потому что в кабинете рядом санитарки громко разговаривали, кто–то громко храпел, а я сожалел об отсутствии беруш.
Конечно же, был ужин. Но меня на нем не было. Остальным пациентам угрожали написать в личном деле «отказ от приема пищи», что, видимо, означало что–то очень плохое, но меня эта участь миновала — я сказал, что совсем недавно обедал. Пообедать я, правда, так и не успел — слишком долго ждал врача, но решил, что к первому приему пищи мне нужно быть охуенно голодным, чтобы съесть говно, коим, предположительно, всех тут кормят. Это неизбежно.
Прием пищи был неизбежен так же, как визит в туалет. Самое страшное, о чем я читал — это туалеты в психушках. В моей голове даже была мысль о том, чтобы ничего не есть, чтобы не срать, но, думаю, она была слишком безумной. Там было три унитаза, разделенные небольшими стенками. Без дверей. Туалет очень маленький, из 60 человек 55 — курящие, поэтому сортир забит круглые сутки, за редким исключением. И, представьте, каково это — срать, когда на тебя внимательно смотрят шесть человек? Кто–то даже разговаривает о жизни и всяком таком во время дефекации, покуривая сигаретку — получает кайф от процесса, но, видимо, для этого нужно иметь достаточно опыта. К сожалению, или к счастью — я этого опыта так и не получил.
В 7 утра меня разбудили воплями «СДАЕМ МОЧУ И НА ТЕЛЕБАЧЕНЬЕ». Телебаченье, как не трудно догадаться — просмотр телевизионных передач. После двух часов телебаченья — завтрак. В числе тех, кому не хватило места в столовой, по счастливой случайности оказался я. Счастливая она потому, что мне не досталась каша. Я не очень–то люблю каши, особенно если по внешнему виду не могу догадаться, что это вообще за каша. Пришлось выпить чай и съесть два бутерброда — один с докторской колбасой, а другой с маслом.
Примерно до двух часов я наслаждался бездельем. Вернее, наслаждался я первые 2 часа, а потом это серьезно надоедает. В повседневной жизни, даже если ты все выходные торчишь дома и ни черта не делаешь — у тебя не возникает чувства потерянности. Всегда есть какая–то мелкая работа, будь то выгул собаки или приготовление пищи — в психушке же нет вообще ничего. Читаешь, просматриваешь скучный интернет без картинок, слушаешь музыку, а тело начинает ныть от четырехчасового бездействия. Наконец, ты превращаешься в одного из этих шестидесяти зомби, которые меряют отделение шагами, прогуливаясь из одного угла в другой, с совершенно отсутствующим, неживым, бессмысленным выражением лица.
Пугают совсем не пациенты, пугает осознание того, что ты — часть всего этого. Ты один из них. В них нет ничего особенного, вы их ежедневно видите на улицах. Когда они одиноко блуждают по винному отделу супермаркета или пьют водку на лавочке небольшими группами. Значительная часть из них — самые обычные люди. Я наблюдаю, как они пялятся в телевизор и о чем разговаривают, и мне становится не по себе. Они — олицетворение всего того, что я стараюсь избегать. Деградация, однообразие, ничтожность и бесполезность. Вряд ли образ жизни в психушке чем–то отличается от обычного их образа жизни — там есть даже домино, и можно кадрить санитарок, которые ночами обсуждают, где лучше закодировать члена семьи и сколько стоит зачарование у одного известного колдуна.
Ко мне подходят два парня и мы знакомимся. Это — РВК'шники, такие же как и я, прибывшие на обследование от военкомата. Оказывается, я нахожусь на дневном стационаре, и ночевал здесь по стечению некоторых обстоятельств. Джей и Боб ни разу не ночевали в отделении, но я не единственный. Я буду называть их Джей и Боб, потому что эти двое примерно такие же тупые и весьма похожи внешне, а настоящих имен я не помню. Боб совсем не молчаливый и меня это действительно расстраивало в те редкие моменты, когда мне приходилось находиться с ними.
Убедившись в моей адекватности, меня, вместе с ними, отправили таскать мебель. Я был этому действительно рад, как был бы рад вообще любой физической работе.
Конечно, можно было бы заняться медитацией. Сделать зарядку. Что угодно.
Но такие застенчивые парни как я, ничем таким не занимаются в компании шестидесяти психов.
Российское психиатрическое обследование, бессмысленное и беспощадное:
Работы было достаточно, и она отняла некоторое количество сил. Силы, как известно, восполняют едой. А вот и долгожданная еда:
Ничего особенного с тех пор больше не приходило. Ежедневно, в 8:00 я приезжал в Кащенко и выполнял неприхотливую работу и, собственно, проходил обследование — психолог, невропатолог, еще какие–то врачи.
Но, в основном, спал сидя в кресле или залипал в любимые сериальчики на телефоне.
Наблюдал за психами:
На этом, видимо, все. Возможно, что–то вспомню по ходу дела… Как, например, сейчас я вспомнил историю прохождения электроэнцефалограммы. Я, Джей и Боб, санитарка, и два психа. Пройдя процедуру, я уселся рядом и стал ждать, когда ее пройдут психи.
«Если убегать начнут — ты их по ногам бей» — услышал я от Разговорчивого Боба и переспросил. Да–да, мне действительно нужно было бить их по ногам — собственно, за тем же самым пришли и Джей с Бобом, ведь они уже прошли все процедуры. Психи частенько пытаются сбежать, а я был одним из конвоиров. К сожалению, все прошло без происшествий и веселой погони не было.
Вам, наверное, интересно — косил ли я или вправду ебанутый. Но я сам не знаю — тут очень тонкая граница. Всем врачам я говорил только правду — наиболее оптимизированную для 15–минутного разговора, поэтому никаких интриг и интеллектуальных игрищ не было. Я думаю, у каждого найдется заболевание, представив которое в хорошем свете — освобождает вас от службы.
В конце концов, даже если вы обычный дебил, как Джей и Боб, то вам все равно выдадут справку. Кащенко — беспроигрышный вариант. Единственное, что сбивало с толку — это чересчур серьезное отношение психиатров к разговорам с тобой, будто они действительно тебя обследуют. У меня есть некоторые соображения на этот счет, но никакого конкретного вывода. Могу сказать однозначно — даже не пытайтесь кого–то наебать. Не нужно считать их за идиотов, это довольно оскорбительно.
Поле «диагноз» на моей справке заполнено не было.
Читаем и смотрим!
Kashenko пишет:
Итак, все началось с того, что мне исполнилось 20 лет и паспортистки отказались менять паспорт без приписного свидетельства из военкомата или военного билета. Пришлось идти в военкомат, чего я в своей жизни еще ни разу не делал. Там на меня сразу же завели дело и отправили на медкомиссию. Я прошел всех врачей, кроме психиатра.
Психиатр внимательно выслушал мои жалобы на перепады настроения, депрессию, осмотрел порезы на руках и вручил конверт с направлением в ПБ №1 им. Н.А. Алексеева, более известную как Кащенко.
Собрав необходимый инвентарь, я направился в книжный магазин, полагая, что все цифровые устройства у меня отберут и закупился книгами на неделю вперед. Доехав до места, я с воодушевлением перешел порог проходной, получил нужные документы и остался ждать подписи главного врача. Он дважды был на совещании, поэтому времени пошляться по территории больницы было достаточно.
Это административный корпус:
Вход в одно из отделений:
Наверное, летом здесь красиво.
Если кому–то хочется увидеть еще фотографий, то вы можете приехать туда сами и сделать сколько угодно — вход на территорию совершенно свободный.
Итак, врач наконец–то пришел и мое путешествие продолжилось. Необходимый пакет документов с подписью был предоставлен и я остался ждать своей очереди — передо мной был другой парень. «Больше ты отсюда не выйдешь» — сказала ему бочкообразная санитарка, чем настроила меня на позитивный лад. Пришла моя очередь, я подписал бумажку о согласии на госпитализацию, меня обыскали (во всех местах) и посадили в УАЗ вместе с тем парнем. Парень оказался молодым, но очень перспективным алкоголиком, и был тут далеко не в первый раз, что развеяло мои опасения.
Во время всех этих бюрократических процедур, мы немного поговорили с принимавшим меня врачом. Это оказалась довольно жизнерадостная женщина, которая приободрила меня и убедила в том, что «не нужно делать то, что ты собираешься делать». Вобще–то, я не собирался ничего такого делать, но никто не верит человеку с порезами на руках.
А вот и заветная дверь, снятая позже:
Отдали мои вещи и показали кровать, на которой мне предстоит спать всю следующую неделю. Вещи отдали не все — было зачем–то необходимо везти отдельно зубную щетку, пасту и кружку. Кошелек и бумаги остались у врача, а все остальные вещи мне оставили еще при осмотре — включая наушники и зарядное устройство для телефона, чему я был несказанно рад.
Заведующая отделением тоже решила, что я себя порежу, и погрозилась накачать меня разнообразными лекарствами в случае чего. Вобще–то, я люблю эксперименты, но в этот раз решил вести себя тихо, даже не смотря на заманчивое предложение. В конце концов, все дела были закончены и мне предстояла первая ночь в психиатрической больнице.
В первый день ощущения были довольно необычные. Это уже потом понимаешь, что ничего особенного не было, и весь основной контингент — хронические алкоголики с кучей вытекающих отсюда последствий. Кто–то отпиздил жену и она его отправила лечиться, кто–то просто долбоеб. Настоящих психов было немного — я насчитал трех. Судьба решила, что для усиления эффекта я буду спать рядом с самым ебанутым из них — Алешенькой. Впрочем, Алешеньку не нужно опасаться, ведь все что он делает целыми днями — лежит на кровати, перебирает пальцами окружающее пространство, мычит, похрюкивает и пронзительно смотрит в глаза. Остальные двое — Кеша с менингитом, который получил его вместе с красным дипломом МГУ — и отправился на 18 лет в психушку. Он постоянно причесывается перед зеркалом, может ударить человека или кинуть в тебя табуретом. При мне такого не было, но рассказов достаточно. Второй — человек с длинными черными волосами и неестественным, кривым выражением лица. Он мне запомнился лишь потому, что первые два дня мне казалось, что это какой–то металист. Встретившись с ним лицом к лицу и понаблюдав за его походкой я пришел к однозначному выводу — он упоротый наглухо.
По понятным причинам, своих соседей я не фотографировал, да и все остальные снимки делались в стелс режиме, так что особенных откровений не ждите.
Вечер, чтение, чай, gprs, музыка — все как обычно, только интернет без картинок:
Чай нужно брать с собой, потому что даже горячая вода в дефиците, что уж говорить о пакетиках. Шестьдесят человек моментально выпивают воду в любом количестве.
Ну вот и все, первый день медленно подходит к концу и оттуда у меня остались только две аудиозаписи, где санитарка на пару с пациентом поет песню «Ей сегодня идти одной, вдоль по улице ледяной». Качество ужасное, ничего необычного, поэтому лучше вам включить воображение и представить атмосферу, чем тратить 3 минуты на прослушивание хуеты. Уснуть я не мог достаточно долго, потому что в кабинете рядом санитарки громко разговаривали, кто–то громко храпел, а я сожалел об отсутствии беруш.
Конечно же, был ужин. Но меня на нем не было. Остальным пациентам угрожали написать в личном деле «отказ от приема пищи», что, видимо, означало что–то очень плохое, но меня эта участь миновала — я сказал, что совсем недавно обедал. Пообедать я, правда, так и не успел — слишком долго ждал врача, но решил, что к первому приему пищи мне нужно быть охуенно голодным, чтобы съесть говно, коим, предположительно, всех тут кормят. Это неизбежно.
Прием пищи был неизбежен так же, как визит в туалет. Самое страшное, о чем я читал — это туалеты в психушках. В моей голове даже была мысль о том, чтобы ничего не есть, чтобы не срать, но, думаю, она была слишком безумной. Там было три унитаза, разделенные небольшими стенками. Без дверей. Туалет очень маленький, из 60 человек 55 — курящие, поэтому сортир забит круглые сутки, за редким исключением. И, представьте, каково это — срать, когда на тебя внимательно смотрят шесть человек? Кто–то даже разговаривает о жизни и всяком таком во время дефекации, покуривая сигаретку — получает кайф от процесса, но, видимо, для этого нужно иметь достаточно опыта. К сожалению, или к счастью — я этого опыта так и не получил.
В 7 утра меня разбудили воплями «СДАЕМ МОЧУ И НА ТЕЛЕБАЧЕНЬЕ». Телебаченье, как не трудно догадаться — просмотр телевизионных передач. После двух часов телебаченья — завтрак. В числе тех, кому не хватило места в столовой, по счастливой случайности оказался я. Счастливая она потому, что мне не досталась каша. Я не очень–то люблю каши, особенно если по внешнему виду не могу догадаться, что это вообще за каша. Пришлось выпить чай и съесть два бутерброда — один с докторской колбасой, а другой с маслом.
Примерно до двух часов я наслаждался бездельем. Вернее, наслаждался я первые 2 часа, а потом это серьезно надоедает. В повседневной жизни, даже если ты все выходные торчишь дома и ни черта не делаешь — у тебя не возникает чувства потерянности. Всегда есть какая–то мелкая работа, будь то выгул собаки или приготовление пищи — в психушке же нет вообще ничего. Читаешь, просматриваешь скучный интернет без картинок, слушаешь музыку, а тело начинает ныть от четырехчасового бездействия. Наконец, ты превращаешься в одного из этих шестидесяти зомби, которые меряют отделение шагами, прогуливаясь из одного угла в другой, с совершенно отсутствующим, неживым, бессмысленным выражением лица.
Пугают совсем не пациенты, пугает осознание того, что ты — часть всего этого. Ты один из них. В них нет ничего особенного, вы их ежедневно видите на улицах. Когда они одиноко блуждают по винному отделу супермаркета или пьют водку на лавочке небольшими группами. Значительная часть из них — самые обычные люди. Я наблюдаю, как они пялятся в телевизор и о чем разговаривают, и мне становится не по себе. Они — олицетворение всего того, что я стараюсь избегать. Деградация, однообразие, ничтожность и бесполезность. Вряд ли образ жизни в психушке чем–то отличается от обычного их образа жизни — там есть даже домино, и можно кадрить санитарок, которые ночами обсуждают, где лучше закодировать члена семьи и сколько стоит зачарование у одного известного колдуна.
Ко мне подходят два парня и мы знакомимся. Это — РВК'шники, такие же как и я, прибывшие на обследование от военкомата. Оказывается, я нахожусь на дневном стационаре, и ночевал здесь по стечению некоторых обстоятельств. Джей и Боб ни разу не ночевали в отделении, но я не единственный. Я буду называть их Джей и Боб, потому что эти двое примерно такие же тупые и весьма похожи внешне, а настоящих имен я не помню. Боб совсем не молчаливый и меня это действительно расстраивало в те редкие моменты, когда мне приходилось находиться с ними.
Убедившись в моей адекватности, меня, вместе с ними, отправили таскать мебель. Я был этому действительно рад, как был бы рад вообще любой физической работе.
Конечно, можно было бы заняться медитацией. Сделать зарядку. Что угодно.
Но такие застенчивые парни как я, ничем таким не занимаются в компании шестидесяти психов.
Российское психиатрическое обследование, бессмысленное и беспощадное:
Работы было достаточно, и она отняла некоторое количество сил. Силы, как известно, восполняют едой. А вот и долгожданная еда:
Ничего особенного с тех пор больше не приходило. Ежедневно, в 8:00 я приезжал в Кащенко и выполнял неприхотливую работу и, собственно, проходил обследование — психолог, невропатолог, еще какие–то врачи.
Но, в основном, спал сидя в кресле или залипал в любимые сериальчики на телефоне.
Наблюдал за психами:
На этом, видимо, все. Возможно, что–то вспомню по ходу дела… Как, например, сейчас я вспомнил историю прохождения электроэнцефалограммы. Я, Джей и Боб, санитарка, и два психа. Пройдя процедуру, я уселся рядом и стал ждать, когда ее пройдут психи.
«Если убегать начнут — ты их по ногам бей» — услышал я от Разговорчивого Боба и переспросил. Да–да, мне действительно нужно было бить их по ногам — собственно, за тем же самым пришли и Джей с Бобом, ведь они уже прошли все процедуры. Психи частенько пытаются сбежать, а я был одним из конвоиров. К сожалению, все прошло без происшествий и веселой погони не было.
Вам, наверное, интересно — косил ли я или вправду ебанутый. Но я сам не знаю — тут очень тонкая граница. Всем врачам я говорил только правду — наиболее оптимизированную для 15–минутного разговора, поэтому никаких интриг и интеллектуальных игрищ не было. Я думаю, у каждого найдется заболевание, представив которое в хорошем свете — освобождает вас от службы.
В конце концов, даже если вы обычный дебил, как Джей и Боб, то вам все равно выдадут справку. Кащенко — беспроигрышный вариант. Единственное, что сбивало с толку — это чересчур серьезное отношение психиатров к разговорам с тобой, будто они действительно тебя обследуют. У меня есть некоторые соображения на этот счет, но никакого конкретного вывода. Могу сказать однозначно — даже не пытайтесь кого–то наебать. Не нужно считать их за идиотов, это довольно оскорбительно.
Поле «диагноз» на моей справке заполнено не было.
Похожие статьи:
23 декабрь 2013, Понедельник
Правила жизни Карлсона, который живет на крыше (4 фото)
Комментарии: